А.С.МАКАРЕНКО

                            СЛУЧАЙ В ПОХОДЕ

   Несколько лет  назад,  закончив  полугодовой план  на  своем  заводе,
коммуна отправилась в  поход.  В  этом году был  большой поход,  к  нему
готовились с самой осени. Поход - дело сложное.
   В   начале  июля  четыреста  коммунаров  маршем  прошли  к   вокзалу,
взволновали город звоном своего могучего оркестра.  За последним взводом
малышей  шумели  три  грузовика обоза.  На  грузовиках сложено все  наше
имущество: провизия, корзинки с костюмами, чемоданы, даже мелкие вещи, в
строю ведь не полагается нести что-либо в руках.  Однако в первом взводе
все-таки несут чемодан.  А  в  чемодане деньги.  За зиму каждый коммунар
накопил  из  заработка несколько десятков рублей  чистых  сбережений,  а
некоторые и  больше сотни.  Деньги эти еще не были выданы коммунарам,  а
общее  собрание так  и  решило:  не  нужно  их  сейчас раздавать,  а  то
растратим,  а на Кавказ приедем без денег.  Поэтому деньги находились на
моей ответственности.  Я  сложил их в  чемодан среднего размера,  и  они
насилу-насилу в  нем  поместились -  пятьдесят пять  тысяч рублей и  все
пятерками и тройками. С большим трудом закрыл я крышку чемодана, а потом
посмотрел на него с грустью:
   - Что же это выходят: я должен весь поход носить этот чемодан?
   Председатель  совета   шестнадцатилетний  Шурка   Неварий  попробовал
чемодан на вес и завертел головой:
   - Действительно; тут пуда полтора. А как же быть? 
   И другие ребята задумались. Кто-то сказал:
   - Пятьдесят пять тысяч рублей - не шутка. А у нас народ разный есть.
   Народ в коммуне был и в самом деле разный. Почти все пришли в коммуну
из беспризорности,  а некоторые и тюрьмы попробовали. В коммуне все были
хорошими товарищами,  но случалось, нет-нет, да и пропадет у кого-нибудь
рубль или три - украли. А здесь большие деньги - большой соблазн.
   Думали  старшие  и  решили:  отдать  чемодан с  деньгами на  хранение
первому комсомольскому взводу,  пускай как  хотят,  так и  управляются с
ним.
   Первый взвод не уклонился от ответственного поручения, и поэтому в их
рядах  всегда  болтался у  кого-нибудь в  руках  черный чемодан среднего
размера.
   Поход был  большой.  Девятьсот километров проехали поездом до  города
Горького,   в  Горьком  дня  четыре  гуляли,   побывали  в  Балахне,  на
автомобильном заводе, по городу сделали маршей не меньше, как километров
на  сорок.  И  всегда в  первом взводе немного портил строй  этот  самый
чемодан.
   Потом мы заарендовали пароход и  поплыли вниз по Волге.  Плыли долго,
не спешили, останавливались в каждом городе. На пароходе я начал ребятам
выдавать деньги.  Выдавал понемножку, чтобы и на Кавказ осталось, но все
же  за десять дней плаванья роздал восемнадцать тысяч пятьсот сорок один
рубль двадцать пять копеек.  При каждой раздаче составлялся список,  и в
нем ребята расписывались.  Списки эти я  складывал в  другой чемодан,  в
котором находилась наша походная канцелярия. Этот чемодан тоже находился
при первом взводе, только его не носили в строю, а сдавали в обоз.
   В Сталинграде мы распрощались с пароходом и сели в поезд, чтобы ехать
в  Новороссийск.  Поезд нам  дали плохой и  почему-то  без освещения.  Я
поместился в вагоне первого взвода.  Проверив караулы в каждом вагоне, я
заснул.  А  разбудили меня рано утром общее волнение и  крики в  вагоне.
Меня  тормошили,  и  я  еще  не  успел проснуться,  как  мне  все  хором
закричали:  только что,  когда поезд отошел от  какой-то  станции,  один
человек вскочил в вагон,  закричал что-то, пробежал к другому выходу, по
дороге схватил чемодан и выпрыгнул вместе с ним на ходу.
   - Чемодан?
   - Да,  чемодан. Только не тот. Он хотел, видно, с деньгами, а ухватил
другой... с канцелярией.
   - А где это ребята?
   - Да почти все попрыгали.
   - Куда попрыгали?
   - А за ним. За вором попрыгали.
   Поезд шел на  последнем перегоне к  Новороссийску.  В  этом городе мы
стояли два дня,  собирались сесть на пароход.  И  два дня с  нетерпением
ждали возвращения первого взвода.  Ребята пришли только к вечеру второго
дня, голодные, уставшие и подавленные неудачей. Вор, как только спрыгнул
с  поезда,  бросился в  лесок и  как сквозь землю провалился.  Коммунары
исследовали  все  окрестности Новороссийска,  сделали  не  меньше  сотни
километров, но ничего не нашли.
   Собственно говоря,  грустить было мало основания.  В  чемодане ничего
особенно ценного не было.  Но вдруг я вспомнил,  что в нем лежали списки
на полученные ребятами деньги.  Выходило так,  что я не мог отчитаться в
расходе восемнадцати тысяч рублей.
   Я  собрал совет и объяснил ребятам затруднительность моего положения.
Ребята задумались. Шурка сказал:
   - Да.  Дело скверное.  Надо новые расписки взять... только много есть
таких... неправильно напишут... как будто меньше получили... напишут.
   Но  у  меня другого способа и  не  было.  На общем собрании я  просил
ребят,  чтобы каждый написал на  отдельном листке бумаги расписку на все
деньги, полученные в дороге.
   Поздно  вечером в  совете  стали  приводить эти  расписки в  порядок.
Все-таки их было четыреста.
   Расписки  разложили  в   маленькие  папки  по   взводам  и   отдельно
подсчитывали каждый взвод. Шурка сидел как на иголках и шептал:
   - От интересно...  все ж таки... советские люди... а накроют, честное
слово, накроют.
   Помолчит немного и опять волнуется:
   - Я так думаю, рублей на пятьсот накроют вас, Антон Семенович.
   Кто-то возразил ему:
   - Нет... рублей на сто, больше не накроют.
   Перед  Шуркой на  столе  лежит чистая тетрадь,  и  на  ней  огромными
цифрами написано: 18 541 р. 25 к.
   Эта  цифра была взята из  моей записной книжки,  где я  записывал все
расходы по походу.
   Скоро взводные итоги были проверены и записаны.  Шурка взял карандаш,
чтобы подсчитать общий итог,  раза  два  просчитал цифры копеек и  вдруг
бросил карандаш:
   - Не могу, честное слово, не могу. Считай ты, Колька!
   Колька взгромоздился на стул и начал вслух:
   - Три да четыре -  семь,  да пять -  двенадцать, да девять - двадцать
один...
   Он записал первую цифру итога: 5
   - Правильно!  - заорал кто-то. Все промолчали. Через две минуты рядом
с пятеркой появилась новая цифра 2.
   - Здорово, - закричал тот же голос.
   - Да чего ты орешь?  -  рассердился Шурка.  -  Подумаешь,  здорово! В
копейках никто не наврет. Считай дальше!
   Колька просчитал и прошептал чуть слышно:
   - Шесть.
   - Сколько?
   - Шесть.
   - Не  может быть,  считай сначала,  да  считай правильно!  Чего ты  с
ногами на стуле сидишь? Сядь, как человек!
   Колька  сел,  как  человек,  и  осторожно,  нажимая на  каждом итоге,
просчитал цифру единиц.
   - Шесть.
   - От сволочи! - сказал Шурка. - Ну, черт с ними, пиши шесть.
   Колька написал рядом с копейками: 6.
   - Ну,  и народ же какой поганый! - произнес со злостью Шурка и глянул
за окно.  Там стояла толпа коммунаров, и один поднял к Шурке напряженное
лицо:
   - Шура, ну что? Правильно?
   - Где  там  правильно?  У  вас  разве может быть правильно.  Сказано,
беспризорники! За окном затихли.
   У Кольки вдруг рядом с шестеркой появился дикий и неожиданный ноль.
   - Что такое? - Шурка бледнел все больше и больше. - Считай еще раз.
   Но и проверка не изменила ужасной картины: ноль. Шурка махнул рукой и
поднялся из-за стола:
   - Я не могу. Я ухожу.
   Я удержал его за руку. Он стал в безразличной позе за спиной Кольки и
боком следил за его карандашом. Карандаш вдруг медленно и слабо начертал
в столбике сотен: 2.
   Колька вспотел и откинулся на спинку стула:
   - Два. Двести, значит.
   - Еще раз! - громовым голосом заорал Шурка. Колька стремглав бросился
к бумаге, но считал основательно, медленно, громко:
   - Три да семь -  десять,  да еще четыре -  четырнадцать,  да девять -
двадцать три, да четыре - двадцать семь, да пять - двадцать девять.
   Шурка быстро поднял руку и стукнул Кольку по голове:
   - Да что же ты со мной делаешь? Каких девять, каких девять? Два.
   Никто не возразил против расправы.  Колька встряхнул головой и  пошел
дальше. Под цифрой сотен стала пятерка.
   - Фу! - вздохнул Шурка. Все улыбнулись.
   Все остальное было правильно. Общая цифра вышла:
   18506 р. 25 к.
   Все устало замолчали. Кто-то сказал:
   - Значит, тридцать пять рублей. Ну, это еще ничего.
   Грустно все-таки задумались.  Колька мечтательно смотрел на свой итог
и как будто про себя сказал:
   - А все отдали бумажки? Шурка скучно посмотрел на него:
   - Все.
   И вдруг открыл глаза и хлопнул себя по лбу:
   - Ах,  я, старый дурак, ах, сволочь какая! На! Из бокового кармана он
выхватил бумажку и  бросил Кольке.  На ней была написана расписка в том,
что Александр Неварий получил в счет заработка тридцать пять рублей.
   Все громко и радостно засмеялись. Шурка подбежал к окну и заорал:
   - Правильно! Тютелька в тютельку! Копейка в копейку!
   За  окном дико заверещали "ура!".  Шурка сидел и  улыбался,  а  потом
сказал спокойно и уверенно:
   - Собственно говоря, иначе и быть не могло.

Сайт управляется системой uCoz