А.С.МАКАРЕНКО

ПРОИCШЕСТВИЕ В "ЗВЕЗДЕ"


Известно, что критики нередко грешат невоздержанностью в похвалах: едва
допишет писатель первую свою вещь, вокруг нее уже клубятся туманные облака
критического ладана. Только через год обнаруживается истина: вещь
чрезвычайно слабая! Книга стоит на полках всеми своими переизданиями.
   Нечто подобное происходит с романом Ф. Олесова "Возвращение",
напечатанным в журнале "Звезда" в невиданном еще парадном антураже. Роман
появился в сопровождении двух статей его "покровителей" - Б. Лавренева и
А. Амстердама - случай, заслуживающий особого внимания.
   Из статей А. Амстердама и Б. Лавренева видно, о чем мечтали критики,
что хотели они найти в романе: правдивость, типический образ человека,
отражение силы советского строя. Видно, куда критики ехали. А теперь
посмотрим, куда приехали.
   И с автором романа и с его редакторами-покровителями, к сожалению,
произошло то же, что произошло с беспризорником Валеткой из романа
"Возвращение".
   Валетка выезжает из Ленинграда севастопольским поездом, забравшись "в
ящик под вагоном прямого сообщения". Однако читатель скоро начинает
недоумевать: в каком же направлении поехал Валетка?
   "За Ростовом-на-Дону, в канавах... переливалась вода". Ясно, Валетка
едет на Кавказ. Поезд идет дальше.
   "...Суровая русская речь смешалась с гортанными выкриками грузин; здесь
можно было услышать напевные голоса казачек и однотонную песню армянина".
   И вдруг...
   "На утро четвертого дня Валетка приехал к веселому морю, в теплый
солнечный Севастополь".
   Ехали на Кавказ, а приехали в Крым. Может быть, Крым и не хуже Кавказа,
но все же приключение это - необычное.
   А при дальнейшем чтении обнаруживается, что вообще вся "поездка"
задумана не туда, куда хотелось бы отправиться редакторам романа. Читатели
жаждут "возвращения", но и на него в романе нет надежды. А. Амстердам в
своей хвалебной статье заверяет, что роман "отражает силу советского
строя". Эта прекрасная цель путешествия, но в романе, в сущности, нет
советского строя. Если говорить обыкновенной прозой, то необходимо
признать "Возвращение" вещью совершенно аполитичной. Приключения Валетки
проходят в стороне от советской действительности. Валетка живет в блатном
мире, решительно обособленном от советского строя. Представители
последнего, если верить Олесову, встречают Валетку довольно бестактно. На
просьбу Валетки сделать из него моряка ему отвечают:
   "Мы тебя заставим пока картошку на кухне чистить..."
   Как раз эта угроза и побуждает Валетку отказаться от помощи!
   Среди немногих советских людей, выведенных в романе, есть некий
корабельный доктор. Автор рассказывает, будто бы этот добрый доктор ни с
того ни с сего, решительно без всякой цели пригласил двенадцатилетнего
Валетку к себе в каюту и оказал ему такую "помощь":
   " - Вот тебе сигара! Гаванна. В Алжире покупал...
   Валетка сел в кресло и закурил.
   Доктор угостил его каким-то необыкновенным заграничным вином..."
   И все. Больше доктор в романе не встречается. Не правда ли, странный
советский доктор?
   Мальчика встречают и другие "советские" люди:
   "Валетка протянул руку.
   Вахтенный прижег ему ладонь папиросой..."
   "Они долго издевались над Валеткой. Они посылали его на берег в ларек.
Они просили его купить полбутылки гальюна, да покрепче, и килограмм
свежего камбуза. Они задавали ему всякие каверзные вопросы, а Валетка
стоял перед ними серьезный, бледный и смотрел им в глаза доверчиво и
печально".
   Неужели это советская картина? Советские люди издеваются над голодным
мальчиком, а голодный мальчик смотрит им в глаза доверчиво и печально?
   Нет, с "советским строем" в романе неблагополучно. Эта цель
"путешествия" явно не достигнута. Мы приехали вместе с Валеткой не в наш
Севастополь, а в Севастополь времен Александра III.
   Но, может быть, правильны другие наблюдения редакторов? Может быть, в
романе действительно показаны "человек и его судьба"?
   Пожалуй, в советской литературе нет другой вещи с таким сильным
привкусом блатной экзотики. На нескольких страницах описывается встреча
Валетки с "теткой Музой". Муза, оказавшаяся садистской, заинтересовалась
одиннадцатилетним мужчиной и привела его к себе в комнату. Автор со вкусом
приготовляет читателя к исключительным событиям и задергивает занавес
только после таких слов:
   "Женщина с какой-то особой медлительностью подошла к зеркалу и начала
раздеваться".
   Центральный эпизод романа - воровская "хаза" Арефия и Калистры -
изображен в исключительно экзотических красках. Это целая организация,
обладающая традициями, прекрасным оборудованием, военной муштровкой 
и дисциплиной, даже своей философией. От этой "хазы" несет
пинкертоновщиной и беспросветной выдумкой.
   Характеров в романе нет. Сам Валетка представляет собой набор трудно
объяснимых противоречий. Даже возраст Валетки уловить невозможно. Судя по
развитию событий, в конце романа ему не должно быть больше двенадцати лет.
Но на 120-й странице Валетку любит женщина, у которой он проводит пять
суток. Автор вдобавок сообщает, что Валетка, возвращаясь домой, "шагал
спокойно, ощущая в себе незнакомую раньше силу". А в финале Валетка
поступает как ребенок: идет наниматься штурманом на пароход, хотя не имеет
никакого понятия о том, что такое штурман. В этой детской неопытности и
заключаются все мотивы "возвращения".
   Литературная слабость и недоработанность романа бросаются в глаза.
Роман переполнен немотивированными положениями. Почти на каждой странице у
читателя возникают вопросы: почему для Валетки слово мама" непривычно? Для
чего изображается костер на улице? Почему на трех страницах подробно
описан пьяный грузчик? Зачем вспоминается Христос, ходящий по водам?
Откуда у Валетки кулацкие мечты о прелестях деревенской жизни, если он
никогда не был в деревне?
   Автор "Возвращения" Ф. Олесов - начинающий писатель, сам когда-то
бывший беспризорный. Он заслуживает помощи и внимания; он несомненно
литературно способный человек. Но в редакции "Звезды" не сумели помочь
начинающему писателю.
   Критические статьи Б. Лавренева и А. Амстердама показывают, что над
романом слишком много "поработали". Б. Лавренев рассказывает о своем
разговоре с автором, когда тот принес ему рукопись:
   "Два года тому назад, когда Олесов впервые принес мне рукопись своего
романа, это был пухлый том, в котором наряду с хорошими кусками была масса
воды, ненужных повторений, растянутости, зоологического натурализма в
изображении "ужасов" беспризорничества и прочих дефектов, свойственных
неопытной писательской рук.
   Получив крепкий ледяной душ, Олесов не растерялся, не обиделся"...
   Хорошо, что Олесов не растерялся, но... он, несомненно, простудился от
"ледяного душа": в романе на каждом шагу слышен нехороший литературный
кашель. Редакционные доктора выпустили на сцену простуженного, хрипящего,
кашляющего автора и радуются на весь мир:
   - Смотрите, какой у него замечательный голос!


Сайт управляется системой uCoz